Обзор конкурса современной хореографии

Пермский балетный конкурс всегда притягивал поклонников и адептов современной хореографии. За три с лишним десятка лет на нем заявило о себе большинство молодых хореографов России – собственно, многие из тех, кто определяет ее актуальный облик. Сегодня это полноценный «конкурс в конкурсе», где  участвуют не только авторы-сочинители, но и исполнители современной хореографии, не принимающие участия в основном состязании. 

А когда-то все начиналось как эпизод обязательной программы – современным должен был быть лишь один номер из шести. Потом современную хореографию выделили в отдельный блок, зафиксировав в положении, что никаких ограничений по стилистике нет, и хореографы самых разных направлений вместе с исполнителями могут попытать турнирного счастья. Конечно, Владимир Васильев как лидер и худрук конкурса сыграл в этом процессе решающую роль.  

Состязание этого года собрало, кажется, рекордное количество и представленных на суд жюри номеров – их было ровно 90, и исполнителей-«современщиков». Возрастной ценз хореографов оказался невероятно широк: от 13 лет до 50 с лишним. Происхождение, образование и биографии авторов также весьма различались. География участников – вся Россия, международный статус конкурса поддержали хореографы из Монголии и Казахстана.

А вот общее впечатление, несмотря на полный день многочасовых просмотров, не сильно радужное: количество не переросло в качество, хотя некий уровень общих достижений, конечно, определился. 

Главные тенденции (как и проблемы) остаются схожими, плавно перетекают из года в год. Прежде всего: исполнители современной хореографии в целом сильнее постановщиков. Танцевальный бум последних лет, обилие любительских трупп современной хореографии, мода на танцевальный «контемп» и другие стили сделали свое дело в – стране образовался довольно мощный пласт танцовщиков. С творцами-сочинителями дело обстоит на порядок хуже, хотя по численности их совсем не мало.

Как и на прошлых конкурсах, в хореографы себя записывают практическим все желающие, и появляется масса простейших танцевальных импровизаций под немудреную музыку в формате «сам себе хореограф». Этот «отряд» полнится студентами хореографических вузов, только начинающими делать первые шаги, но уже желающими продемонстрировать свои опусы на публике и арбитрам. По сути же – это незрелые «курсовики». 

Номера хореографов, раньше получивших признание на «Арабеске», мы увидели и в этом году, но Павел Глухов, Константин Матулевский, Максим Петров, Александр Сергеев, Олег Габышев, как и члены жюри Александр Могилев и Алексей Расторгуев, в конкурсе хореографов решили не участвовать, что, конечно, сказалось на общем уровне современного тура. 

И все-таки в целом есть положительная динамика: на «Арабеск» теперь почти не попадают номера «не из той оперы»: нет, как в былые годы, эстрадно-попсового засилья, меньше иллюстративных постановок – идущих под музыкальное сопровождение песен и провоцирующих на откровенный пересказ текста. Обычной классики, маскирующейся себя под современную лексику, тоже поубавилось.

Что же волнует молодых хореографов – какие темы и сюжеты? Прежде всего то, что связано с семьей и гендерными отношениями: мелькали пары влюбленных, братья и сестры, дочки-матери, бытовые сценки и семейные разборки… Как всегда, спасала и выручала анималистика: птицы, насекомые и прочие зверушки всегда востребованы для воспроизведения необычной пластики. Современные реалии диктовали темы зависимости (или, наоборот, неосведомленности) человека от компьютера и гаджетов. В списке приоритетов оказалась и тема творческих исканий, осознания своей роли как автора и креатора («Творческий путь», «Не сейчас», «Пианист»).

Новое поколение хореографов с энтузиазмом осваивает культуру прошлого, используя образы большой литературы в новом преломлении (в этот раз в ход пошли «Евгений Онегин», «Анна Каренина», пьеса Ибсена «Кукольный дом»). Не всегда явно и впрямую легализуется литературный источник: номер «Живи и помни» (хореограф А. Рудниченко) – экспрессивный дуэт с виртуознейшими поддержками – все-таки оставил вопрос: имеют ли герои отношение к повести Валентина Распутина. 

Предъявляются образы легендарных героев культуры (Чарли Чаплин, Джон Ноймайер), образы известных художников («Магритт. Влюбленные»); пересказываются мифологические сюжеты («Пан и Сиринга» Д.  Матвеева), иногда – с большим добавлением «от себя». Конечно, Сизифов труд в понимании современного молодого человека – это «история абсурда». Ариадна Василисы Подолян вдруг оказалась «сестрой» Минотавра, трагическая Медея у Дарьи Чередниченко неожиданно раздвоилась, Каин и Авель Альфии Агишевой поменяли пол и стали девушками. Мыслитель Сократ у Ивана Зайцева выглядел комично и старомодно в разборках со своей женой Ксантиппой. А легендарная спасительница иудейского  племени Юдифь в трактовке Кристины Черновой оказалась больше похожей на тетю Соню с одесского Привоза: я бы на месте автора и исполнительницы номера «Юдифь. История одной женщины» оставила только вторую часть названия.

О названиях – особо. Некоторые откровенно подвели своих авторов, направив фантазию зрителей не по тому адресу. Например, в музыке номера «Я. Ты. Синкопа» вообще не прозвучало ни одной синкопы. Вероятно, она, синкопа растворилась между двумя «я» и «ты». О странностях мужского дуэта с названием «Непризнанный гений и его брат» уже упоминалось. Оскомину набили «Приют души», «Демон – Душа» etc. Или бессюжетные композиции с полуабстрактными названиями, претендующими на глубину и «философичность»: «Уразумение», «Возрождение», «Превращение», «Знак», «Нулевая точка», «Медиатор», «Испытание идентичностью», «Самоидентификация», «Явь. Я», «Этос, пафос, логос»…

С этосом и логосом, откровенно сказать, в сочиненной для конкурса хореографии обнаружились большие проблемы, а вот пафоса, иногда ложного, оказалось в избытке. Герои (чаще героини) появлялись на сцене в довольно взвинченном и даже агрессивном состоянии. Ведущий хореографический стиль – «страсти в клочья»: большие батманы, перекаты по полу, преувеличенные жесты… Хотелось же пластики, отражающей тонкие душевные движения, рефлексии, небанальные мысли.

Избираемая сочинителями танцев музыка на «Арабеске»-2024 представила набор довольно ограниченный. Причем не только композиторских имен (лидировали Бах, Рахманинов, Дебюсси), но и их сочинений. Дебюсси, по мнению нынешнего поколения хореографов, – автор одной-единственной прелюдии «Лунный свет», у Вивальди, разумеется, «не найти» ничего предпочтительнее «Времен года», у Людвига «нашего» ван Бетховена – «Лунной сонаты». Так и хочется посоветовать хореографам заняться слушанием музыки и взять этот «труд» в ежедневную привычку – развивает!

По-прежнему (хотя намного меньше) встречаются песенки в куплетной форме, которые провоцируют на простейшие иллюстрации словесного «содержания». Из положительного отметим более широкое, чем ранее,  использование барочной музыки. А вот музыка А. Пярта, В. Сильвестрова, А. Шнитке, Л. Десятникова и некоторых других серьезных композиторов в конкурсной программе по-настоящему радовала слух. 

Современная хореография немыслима без затейливого светового оформления, и тут стоит сказать о художнике по свету Алексее Хорошеве, его коллегах и помощниках из Пермского театра. Многим хореографам они помогли «произвести впечатление». 

Что в итоге? Не забыть природной естественности и артистизма юного Уена Анара из Монголии («Пианист»). Богатые смысловые ассоциации (колокольность, бег русской тройки и трагичная участь ямщиков) расслышал в gis-moll’ной Прелюдии Рахманинова хореограф Василий Дубицкий. Запомнились темпераментный бразильский дуэт Лауры Васконселос и Петро Сеары «Воображаемая любовь»; Бриана-Франческа Орезяну (Румыния) в номере «Я»; красивое соло Алексея Помыткина в хореографии Елизаветы Кузнецовой; монолог «Человек» у Огонбааторра Идэрбата (Монголия); «Кахетинская колыбельная» в хореографии Анны Поляковой (пост-фолк); Арина Ахметова в номере «Плач нимфы»; дуэт на музыку Телемана в исполнении Ренаты Каримовой и Кирилла Минасяна. 

А еще – прекрасная «Лакримоза», поставленная для Светланы Савельевой петербургским танцовщиком и хореографом Александром Сергеевым: вот кто сумел «подать» юную балерину как настоящую драгоценность и стать ей достойным партнером! И, конечно, редким в современном танце чувством юмора, пластической изобретательностью порадовал уфимский дуэт Анастасии Купцовой и Расиля Сагитова «Номофобия». 

Кстати, этот номер, стал победителем у двух жюри, а также удостоен премии СТД-ВТО: вот «идеальный рецепт» беспроигрышного конкурсного мини-спектакля, и можно искренне поздравить его автора – известного уфимского балетмейстера Рината Абушахманова. 

Из многолетних наблюдений за баталиями на турнире современной хореографии вывод складывается парадоксальный. А может, и закономерный: создать удачный конкурсный номер – отнюдь не равно тому, что придумать и поставить современный балет или танцевальный спектакль. Это принципиально разные жанры и форматы. Тут есть повод для размышлений и дискуссий. Хорошо бы на следующей встрече в Перми предусмотреть встречи участников «Арабеска» с членами жюри, критиками, историками и исследователями современного танца. Такое общение пойдет впрок.

Текст: Лариса Барыкина, член жюри прессы